Мир инвестиций

Народный депутат, меценат и бизнесмен Александр Фельдман – натура многогранная и увлечённая. Для него коллекционирование – не только давнее хобби, но и важная часть публичной деятельности. Собранные им произведения искусства не раз демонстрировались на выставках, но многое пока ещё остаётся «за кадром». Несмотря на напряженный рабочий график, коллекционер охотно согласился провести экскурсию по домашнему музею и поделиться своими мыслями о вещах, которыми он так увлечён.

«Собираю лишь то, что меня действительно интересует»

- Коллекционированием я увлекаюсь с самого детства. Правда, тогда это больше выражалось в интересе к животным и доставляло много хлопот моим родителям. Как бы вы себя чувствовали, если бы в доме постоянно крутились подобранные на улице собаки, а в ванной плавали рыбки и черепашки? А ещё я собирал морские ракушки, когда с родителями ездил на море, нажички и тому подобное.

Мои мечты начали воплощаться тогда, когда я занялся бизнесом. Первые вещи были приобретены лет семнадцать назад, хотя, надо признаться, они были не самого высокого уровня. Это потом я стал более разборчивым и придирчивым. Покупал и в Украине, и за рубежом. Со временем стал «отбраковывать» вещи, которые не соответствовали растущему уровню коллекции. Как правило, дарил друзьям или менялся с другими коллекционерами. Понятно, при этом я старался, чтобы ни один предмет не попал за пределы Украины.

- Насколько обширна Ваша коллекция?

- На данный момент в ней около четырёх тысяч предметов. Она очень разнообразная и на самом деле состоит из нескольких отдельных коллекций. Живопись, скульптура, холодное оружие и редкие образцы старинного огнестрельного оружия, морские раковины, вина. Есть и живые «экспонаты» – собаки группы молосов. Собачий питомник – это неотъемлемая и, наверное, самая старая часть моей коллекции. В последнее время заинтересовался также археологией и планирую развивать это направление в тесном сотрудничестве с учёными.

- Как Вам удаётся справляться с такой массой разных вещей?

- Пусть вас не пугают цифры. Я собираю лишь то, что меня действительно интересует. У каждого предмета своя биография, своя история, характер, если хотите. И если он прошёл через мои руки, его я уже точно не забуду. Кроме того, за каждую тему отвечает специалист, который, в свою очередь, консультируется с другими специалистами. От них я в любой момент могу получить нужную мне информацию.

«Каждый предмет по-своему дорог и важен»

- А какие предметы ближе всего Вашему сердцу?

- Каждый предмет по-своему дорог и важен. Каждый я могу долго рассматривать, открывать что-то новое, пропущенное раньше. Хотя времени на это, к сожалению, не хватает. Скажите, разве можно спокойно пройти мимо этих изящных японских статуэток? В них столько жизни, столько смысла. Наверное, немногие вещи, созданные рукой человека, могут так заинтриговать. У японцев очень богатая и многообразная символика. Они даже самые обыкновенные вещи наделяют глубоким смыслом. Понять его человеку другой культуры очень сложно, но тем более интересно. Для этого нужны не только знания, но и особый душевный настрой.

Мне вообще очень нравится японская культура, искусство, менталитет японцев. У них многому можно поучиться. Они очень восприимчивы к другим культурам, но при этом свято чтят свои традиции. Относятся серьёзно и ответственно ко всему, что бы ни делали. И во всём умеют видеть красоту. При всём этом они очень трудолюбивы, терпеливы, даже дотошны. Обратите внимание на этого симпатичного старичка. Сколько эмоций у него на лице! Чтобы создать такое чудо из куска кости, одного таланта мало. Здесь нужен ещё и огромнейший запас терпения.

- Как называются эти фигурки?

- Они называются «окимоно», что буквально означает – «вещь, которая поставлена». Их вырезали, как правило, из кости для украшения интерьера домов. Поэтому они больше своих близких «родственников» нэцке, которых носили на шнурке у пояса. О нэцке вы, наверное, слышали, а вот окимоно, которые мне лично кажутся более интересными, для Европы пока ещё малоизвестный пласт японской культуры. Сюда они попали сравнительно поздно и встречаются редко. Литературу об окимоно на европейских языках вообще можно пересчитать по пальцам. Поэтому специалисты и назвали недавно изданный фотоальбом «Улыбка богов» уникальным.

- В фотоальбоме отражена вся коллекция окимоно?

- На тот момент – вся. Но за это время, с весны прошлого года, она увеличилась на одну треть. Сейчас в ней почти 400 экспонатов. К примеру, появилось несколько окимоно из металла, очень красивых и талантливо исполненных. Такие окимоно большая редкость и ценятся очень высоко. Их вы увидите не в каждом музее Америки и Европы. Два месяца назад ко мне «приплыл» вот этот необычный корабль, который называется «Такарабунэ». Он собран из нескольких частей, сделанных отдельно. Это одна из самых больших скульптур окимоно в мире, и биография у неё очень интересная.

«Такарабунэ» переводится с японского как «корабль сокровищ». На нём плывут семь богов счастья, которых называют «Ситифукудзин». Смысл такой: этот корабль нагружен не только золотом и рисом, но и мудростью, знаниями, долголетием, здоровьем, удачей. Именно их японцы и считают истинными сокровищами. Корабль был сделан в 1860-х годах специально по заказу императора Японии, который потом подарил его французскому императору Наполеону Третьему. Вероятно, дарил не без намёка. Он стал семейной реликвией и передавался по наследству, пока ныне живущие в Америке наследники не согласились продать его мне. Теперь это часть культурного достояния Украины. Кстати, из США ко мне недавно попала и другая крупная скульптура – «Женщина, кормящая ребёнка».

- А другие окимоно?

- Каждая вещь здесь интересна и уникальна уже сама по себе, даже если не может похвастаться такой биографией. В моей коллекции есть окимоно, сделанные рукой одного и того же мастера, но все они очень разные. Мастер повторялся только в одном: вкладывал в работу всю свою душу и весь талант. Он мог обыгрывать одни и те же сюжеты, изображать самых обычных людей и животных, но при этом умудрялся каждый раз найти что-то новое. А знаете, чего вы здесь не увидите? Злых лиц. Даже если мастер изображал демона, то он всё равно получался по-своему симпатичным. Японское искусство настолько же богато, насколько и благожелательно.

- Какие ещё виды японского искусства представлены в вашей коллекции?

- У меня раньше была большая подборка нэцке, пока я не решил три года назад сосредоточиться на окимоно. Правда, потом я снова начал покупать редкие нэцке, которые меня больше всего заинтересовали. Есть очень красивые инро. Это такие красивые коробочки для лекарств и парфюмерии, их носили вместе с нэцке на поясе. Конечно, есть много мечей, кинжалов, а также детали их декоративной оправы, которые тоже считаются отдельным предметом коллекционирования. Например, цубы – японский аналог европейских гард. Они защищают кисть руки от ударов противника. Каждая цуба – это настоящее произведение искусства, отдельный сюжет, такая же богатая символика, как и у окимоно.

- С чего начиналась ваша «японская» коллекция?

- С холодного оружия. Восточные мастера умели и любили украшать оружие. У меня есть несколько японских мечей и кинжалов, полностью оправленных в кость. Это очень тонкая и красивая работа. Когда-то они произвели на меня такое сильное впечатление, что я буквально влюбился в искусство резьбы по кости. Потому и начал собирать нэцке и окимоно.

«При желании красоту можно увидеть во всём»

- Получается, что оружие вы начали собирать раньше, чем окимоно?

- Да. Холодное оружие меня всегда интересовало. Но интересовало не само по себе, а как произведение искусства. Именно поэтому я собираю не только само оружие, но и его детали, которые представляют самостоятельную художественную ценность. Взять хотя бы рукояти крисов. Это кинжалы, национальное оружие в Индонезии, Малайзии, Брунее, Таиланде, на Филиппинах. У меня есть неплохая подборка и самих крисов, и их фигурных рукоятей, сделанных из кости, металла, камня, коралла.

- А сколько всего холодного оружия в вашей коллекции?

- Сейчас – примерно 700 предметов. Это оружие самых разных эпох и разных народов, но больше всего восточных: Индия, Иран, Турция, Непал, Тибет, Япония и так далее. Здесь и древние традиции, и тонкая проработка деталей, и добротность, и красота, и богатство оправы, и острота клинка. Для восточных мастеров красота оружия и его боевые качества – понятия неотделимые. Поэтому их изделия охотно собирают и те, кого интересует само холодное оружие, и те, кто интересуется изобразительным искусством. При желании красоту можно увидеть во всём.

- Среди холодного оружия есть «жемчужины»?

- Было время, когда я собирал старинное оружие без разбора. Попадались и подделки. А сейчас я покупаю только «топовые вещи», как говорят коллекционеры. О каждой можно рассказывать часами. Кинжал со змеевидным клинком – это и есть знаменитый крис. Когда-то он принадлежал одному из принцев Малайзии. И не только принадлежал, но и, как принято там считать, был его «двойником», защитником, другом и советчиком. Крис был обязательной принадлежностью любого мужчины, передавался по наследству как семейная реликвия и утеря его считалась позором. До сих пор удивляюсь, как эта фамильная ценность могла оказаться в Европе.

«Мы возвращаем их на родину»

- Давно собираете живопись?

- Относительно недавно. Первые картины появились у меня ещё лет двадцать назад, а вот систематически я их собираю несколько лет. Не только живопись, но и графику, скульптуру. У меня есть целая коллекция бронзовых скульптур – изображений собак. Некоторые сделаны в России, но в основном – в Западной Европе. А вообще в изобразительном искусстве меня привлекают разные темы.

- Чему Вы приделяете наибольшее внимание?

- Больше всего меня привлекает тема еврейской культуры. Это соответствует моему мироощущению. Собираю работы еврейских художников, а также мастеров других национальностей, которые касались еврейской тематики. Очень нравится творчество представителей «парижской школы»: Модильяни, Шагала, Сутина, Кикоина, Рыбака, Мане-Каца и других.

- О Модильяни и Шагале слышал, наверное, каждый, кто интересуется современным искусством. А другие художники?

- На самом деле «парижская школа» – это несколько поколений художников, которые жили в Париже с 1900-х до 1960-х годов. Поэтому её разделяют на «старую» и «новую». В начале XX века Париж считался культурной столицей Европы, туда съезжались художники из множества стран, чтобы найти свободу и вдохновение. Это были разные люди, но всех их объединял дух творчества, новаторства. Они жили в одних и тех же кварталах, встречались в одних и тех же кафе, вместе пили кофе, обменивались новыми идеями, помогали друг другу, проводили совместные выставки. Кстати, каждый второй из них был евреем, что наложило сильный отпечаток на философию и стиль всей школы. К сожалению, в годы Второй мировой войны многие погибли в нацистских концлагерях.

- В вашей коллекции много работ художников «парижской школы»?

- Их около сотни: живопись графика, скульптура. Марк Шагал, Хаим Сутин, Михаил Кикоин, Кремень, Кислинг, Терешкович, Рыбак, Мане-Кац, Френель, Альтман, Федер, Орлова, Вейнбаум, Кольник, Эпштейн, Найдич, Любич, Стерлинг и другие. Они очень известны в Европе, их работы есть в крупнейших музеях мира, за них на аукционах платят большие деньги, а вот у нас они, к сожалению, пока известны мало. И это притом, что почти все они родом из Украины. Мы должны гордиться этими именами, но для этого надо популяризировать их творчество.

Мы недавно проводили в Харькове выставку «Шагал и другие», в которой приняли участие зарубежные коллекционеры. Так вот, после выставки все картины у них были выкуплены, чтобы они навсегда остались в нашей стране. Одну работу подарили Харьковскому художественному музею, ещё несколько подарим другим музеям, а остальные в будущем выставим в музее частных коллекций, который я планирую создать в Харькове. Так что, в определённом смысле, мы возвращаем их на родину. У меня есть идея провести целую серию выставок художников «парижской школы» в Украине и во Франции, чтобы познакомить с ними широкую общественность. И это – далеко не единственный наш проект.

- А есть у Вас самый любимый художник, к творчеству которого вы особенно неравнодушны?

- Мне нравятся все художники, иначе я не коллекционировал бы их работы. Но больше всего позитивных эмоций у меня вызывает Артур Кольник. Он тоже родился в Украине, в городе Станиславе, сейчас это Ивано-Франковск. Долго жил в Черновцах, потом ездил по миру. Последние 40 лет жизни провёл в Париже. У него довольно простая, даже наивная манера, но в ней столько глубины и остроумия, что невозможно передать словами. Надо только видеть. Вот на этой картине изображён человек со скрипкой, которого пригласили играть на свадьбе или на каком-то другом празднике. Он очень спешит и при этом такой счастливый, что как будто летит над еврейским местечком. Картина так и называется – «Скрипач над штэтлом». На другой картине – ряженый мальчик. Видите, у него на голове шляпа из бумаги, а в руке трещётка? От этой картины невозможно оторвать взгляда. Кольник – очень талантливый и своеобразный художник, и он достоин того, чтобы его узнали в нашей стране. У меня пока семь работ этого мастера, но хочется, чтобы их было ещё больше.

- Какие ещё известные художники представлены в Вашей коллекции?

- Кроме тех, что я уже назвал, есть Сальвадор Дали, Пабло Пикассо, Матисс, Бурлюк, Кауфман, Маковский, Васильковский, Панкевич, Пэн, Шлейхер – всех сразу и не вспомнишь. Но для меня главное – не имя, пусть даже самое известное, а то, что изображал художник, что он хотел этим сказать.

«Коллекционер счастливее того, кто родился миллионером»

- Александр Борисович, почему Вы решили собирать ещё и раковины морских моллюсков?

- Покажите мне хотя бы одного человека, которого они оставили бы равнодушным. Это удивительное, совершенное творение природы, ими можно любоваться бесконечно. Я вообще считаю коллекционирование раковин одним из древнейших хобби человека, хотя первую известную в истории коллекцию собрал Аристотель. Их собирали цари, императоры и короли, знаменитые учёные, политики, художники, писатели. Автор «Острова сокровищ» Роберт Стивенсон как-то сказал: «Коллекционер раковин счастливее того, кто родился миллионером». Думаю, это и есть ответ на ваш вопрос.

- Сколько всего раковин в Вашей коллекции? Есть среди них такие, которые оставили свой след в истории человечества?

- В ней представлено примерно две тысячи видов моллюсков, в основном брюхоногих. Можно сказать, что в коллекции отразился весь Мировой океан. Кроме того, есть очень редкие экземпляры. Раковина Симбиума глянцевого («гладкого черпака») – мировой рекордсмен по размеру, почти 40 сантиметров. Она самая крупная для своего вида и рода, а ещё самая крупная из всех раковин, найденных у побережья Западной Африки. Есть раковина, найденная возле Австралии, её называют Симбиола магнифика, то есть удивительная. Всего в мире известно пять таких раковин, а по экземпляру из моей коллекции учёные-конхиологи описали весь подвид. Это так называемый голотип.

Человек использовал раковины моллюсков всегда и для самых разных целей. Например, маленькие аккуратные ракушки – ципреи. Всего в этом семействе 200 видов, а название происходит от прозвища греческой богини любви и красоты Афродиты – Ципрея или Кипрея. По легенде, она родилась у берегов острова Кипр. Монетные ципреи, или каури, ещё 4 тысячи лет назад стали служить деньгами, а кое-где оставались в обращении до середины прошлого века. Их знали даже на Руси под названием «ужовок» и «змеиных головок».

Есть Турбинелла пирум: у неё завитки направлены влево. Левозакрученная раковина вообще очень большая редкость: на тысячу обычных, правозакрученных, попадается всего одна такая. Индусы называют её «шанком» и считают священной. А у буддистов, наоборот, священная раковина – правозакрученная. Из турбинелл индусы и буддисты до сих пор делают трубы, которыми подают сигнал к началу богослужения в храмах, а из обычных домов изгоняют злых духов. Две таких трубы, большая и маленькая, есть и в моей коллекции. На Тибете их называют «дунгкарами».

В коллекции есть раковина самого крупного брюхоногого моллюска Средиземного моря – Харонии нодиферы. Она тоже когда-то считалась священной. Это тот самый «рог Тритона», о котором говорится в древнегреческих мифах. Очень много можно рассказать и о морских гребешках, о мурексах, конусах, лямбисах, о других моллюсках, но на это уйдёт не один день.

«Моя цель – открытая, доступная, полезная коллекция»

- Александр Борисович, Ваша коллекция растёт с каждым днём, в ней открываются новые интересные направления. Неужели Вам мало?

- Коллекционирование – это как волшебный лес, который увлекает всё дальше и дальше. Важно только знать, куда ступать и куда идти, чтобы не заблудиться. А самое главное – чётко понимать, зачем тебе это нужно. Есть коллекционеры, которые собирают только для себя и никому свои коллекции не показывают. Человек сидит на сундуке с сокровищами и счастлив от мысли, что они принадлежат только ему. Это коллекция для самого коллекционера, для его самодовольства, не более того. А другие считают своим долгом показывать коллекции. Себя я отношу ко второму типу коллекционеров.

- Другими словами, Вы собираете коллекцию для того, чтобы показывать её публике?

- Любая коллекция – это не просто собрание красивых, редких и дорогих вещей. Это ещё и источник положительных эмоций для людей, которые ценят прекрасное. Кроме того, это источник самой разнообразной информации, которой надо только «приделать ноги» и сделать общедоступной. А если я всё это буду прятать в чулане, то обделю общество, украду что-то важное, что может сделать людей более образованными, культурными и добрыми.

От коллекции мало радости, если она не приносит никакой пользы. Дарить картины музеям, передавать их на благотворительные аукционы, показывать учёным, видеть одухотворённые лица, детскую радость, восторг, смотреть, с каким удовольствием люди фотографируют экспонаты на свои мобильные телефоны… Для меня всё это действительно важно. От этого я сам заряжаюсь эмоциями, которые заставляют меня делать ещё больше.

- Вы говорили об идее создания музея частных коллекций. Но ведь в Украине и так много музеев, которые, согласитесь, не очень-то охотно посещают…

- Вы просто недооцениваете духовные запросы наших граждан. Побывайте хотя бы на одной выставке в нашей галерее «АВЭК» – и убедитесь в этом. Да, в Украине много прекрасных музеев, но будет ещё лучше, если их станет больше. Много и частных коллекций, но лучше, если они будут доступны для людей так же, как и государственные музеи.

Частные коллекции могут и должны стать такой же частью общекультурного наследия, как и музейные фонды. От того, что они будут конкурировать между собой, в хорошем смысле этого слова, выиграют все. Но для этого нужно создавать благоприятное правовое поле, нужно принимать государственные программы, ломать стереотипы, прежде всего в сознании самих коллекционеров. К сожалению, сегодня у них нет единой цели, объединяющей идеи, и это – самая сложная, как мне кажется, проблема.

Я не мечтаю создать музей имени Фельдмана. Моя цель – открытая, доступная, полезная коллекция, а лучший способ добиться этого – создать музей частных коллекций. Он мог бы приютить не только мою коллекцию, но и других коллекционеров, которым попросту негде хранить свои собрания. Вспомните, что таким образом создавались многие крупнейшие музеи не только Украины, но и всего мира.

- Ваша коллекция – коммерческий проект?

- В том, что я дарю картины музеям, издаю фотоальбомы, организовываю выставки, нет никакой коммерции. На все наши выставки любой может попасть бесплатно, а фотоальбомы просто дарятся. Я вкладываю в это деньги и даже не надеюсь на то, что они когда-нибудь вернутся. Хотя с другой стороны, безусловно, популяризация коллекции, так или иначе, способствует росту её рейтинга, а значит, теоретически растет и её рыночная стоимость. Конечно, всё, что я делаю, имеет определённую цель: это инвестиции в будущее моих детей, внуков и правнуков. Но я не могу не думать и о том, в какой стране им жить. Для меня важно делать то, что принесёт пользу не только им, но и всему обществу.

- Но для всего этого нужно много времени, усилий и денег, а коллекционирование – это всего лишь Ваше увлечение. А как же бизнес, политика, общественная деятельность?

- Можно привести сколько угодно примеров, когда человек всю жизнь занимался одним делом, а запомнился совсем в другом качестве. Разве фамилии Терещенко, Ханенко, Тарновский вам ничего не говорят? И разве их жизнь – это не пример для подражания? При большом желании на всё можно найти время и средства. К тому же у меня есть помощники, команда, которая поддерживает мои идеи, чему я очень рад. Я многое могу понять и простить, не понимаю и не приемлю в людях только одного – пассивности. Жизнь слишком коротка, она даётся только один раз, и надо успеть за это время сделать как можно больше, оставить после себя что-то выдающееся и полезное. А если человек ссылается на какие-то трудности, то это только отговорки, самооправдание. При таком подходе любое, даже самое полезное начинание обречено на неудачу.

http://www.feldman.org.ua/print/317/